Лёха - Страница 160

160

Березкин пожал плечами, коротко пояснил, что неизвестно было, кто утром заявится. Те двое переглянулись – и согласились. Потом тот, кто был с чемоданчиком-саквояжиком, тут же полез под брезент, к раненому и больному.

Дождик наконец перестал, солнце вылезло, и сразу потеплело. Неугомонный Середа тут же кофе приготовил, блеснул, так сказать, гостеприимством. Потихоньку разговорились, но пышноусый словно выжидал чего-то: зачем пришел – не говорил, да и кто он таков – тоже оставалось неясным.

Вот лекарь вылез из палатки самодельной шибко озабоченным. Попросил вытянуть на свет божий раненого, потому как его осматривать в темноте трудно, глянул мельком на перевязанную руку артиллериста, наскоро хапнул кофе, изумленно поднял брови, посмаковал – ему хитрый Середа сахара в кружку положил, уважил. Остальные вприглядку пили.

Танкиста вытянули на полянку. Лекарь помыл руки, тут же достал неприятно лязгавшую блестящую металлическую коробочку, застиранное вафельное полотенечко, разостлал на спине танкиста и словно хирургический столик развернул – быстро и четко вынимая пинцетом нужные ему инструменты.

Потом открыл рану – в трофеях было много липкопластыря, поэтому ягодицу раненую не перебинтовывали, а клали марлю и пластырем крепили. Повозился, позвякал инструментами, открывал какие-то баночки, чем-то протирал там, подсушивал тампончиками. Опять промывал. И вроде как вокруг раны и саму рану промыл, прикрыл свежей марлей и приступил к Середе, помыв опять же перед этим руки. Так же чем-то рану мыл, сушил, потом очень ловко перебинтовал.

– Який вердикт, пане професор? – не без легкой ехидинки спросил пышноусый.

– Больной плох. Полагаю, что пневмония. Организм молодой, при надлежащем лечении и уходе, может, еще и выздоровеет. Но точно не в лесу. Две раны – чистые, уже затягиваются вторичным натяжением; очень хорошо, что у того – он мотнул головой в сторону танкиста, – что с огнестрельным ранением ягодицы, не допустили загрязнения, молодцы. Попади кал в рану – было бы куда хуже, гнойные осложнения в этой области чреваты, знаете ли.

– Это у нас ефрейтор такой опытный, – кивнул лейтенант.

– Хорошо. А вы кем командовали? – спросил лекарь, упаковывая свои зловеще брякавшие блестящие железяки.

– Командир взвода.

– Цей хлопчина з пораненою рукою – артилерист? А той, що лежачий, з танками на петличках? Танкист? – спросил усач.

– Ага. А тот, что с крылышками – авиационист, – в тон ему заявил Середа.

– Ти хотив сказати – льотчик, а, сынку? – поставил его на место пышноусый.

Артиллерист не стал лезть в бутылку, благо дядька усатый вполне ему в отцы годился, но все-таки сдерзил:

– Та ні, діду. Старшина – з писарів! А з чого питання – одружити нас хочешь?

– Сержант, угомонитесь. Я так понимаю, что у вас есть какое-то предложение? – остановил пикировку лейтенант.

– Есть много вариантов. Например, часть военнослужащих остается примаками по деревням, некоторые в плен сдаются, а есть и такие, что идут в полицию служить, сейчас как раз в райцентре таких набирают.

– И паек дают? – спросил Середа с улыбочкой.

Веселая такая улыбочка, только вот Семенову она сразу не понравилась, за внешней веселостью у артиллериста незаметненько так просвечивало начинающееся бешенство. Видимо, и ефрейтор что-то такое почуял, подобрался, покосился на зло развеселившегося сержанта.

– Это все возможные варианты? – немного напрягшись, уточнил лейтенантик.

– Нет, разумеется. Некоторые пробираются к фронту, стараются его догнать. Фронт, к сожалению, не стабилизировался, отдаляется все время, – невозмутимо сказал лекарь.

– А інші не бігають як оголошені за фронтом, а б'ють окупантів, де бачать, – не без подковырки, но очень тихо заметил пышноусый.

– Полная палитра выбора. Но вы так и не сказали – какое предложение у вас? – кивнул лейтенантик.

– И про паек, к слову, – опять влез Середа. А Бендеберя похлопал глазенками и как бы невзначай пересел чуток в сторонку. Чтобы не загораживать от Середы пышноусого.

– Паек? По объявлениям судя – тридцать оккупационных марок и харчи. А главное – грабить можно, потому как разрешается при обысках у коммунистов и бандитов изымать излишки, которые не заберет германское командование, – весьма спокойно пояснил врач.

– И кто эти бандиты?

– А все, кому немецкая власть не нравится. Или точнее – все, кто не нравится немецкой власти, – отметил лекарь.

Семенов переглянулся с потомком. Тот слушал очень внимательно, даже не заметил, что у него рот приоткрылся.

– Значит, рекомендуете нам не бежать к фронту, а пойти в полицаи? – задушевно спросил артиллерист. Но лекарь оказался не так прост. Он искренне удивился:

– Это когда я вам такое предлагал, молодой человек?

– Да вот только что, – ощерился по-собачьи сержант.

– Товарищ командир, вы тоже так поняли мой ответ на вопрос вашего подчиненного? – очень спокойно и ровно осведомился у Березкина лекарь. Очень так аккуратно спросил, словно по тонкому льду шел.

– Я могу и ошибаться. Потому – говорили бы вы прямо, без околичностей, – устало ответил Березкин.

– Мы тута люди простые, чуть ли даже и не из народа, – съехидничал Середа.

– Тогда скажу прямо… Раз вы не сдались в плен, не остались в деревнях с бабенками и вроде бы не собираетесь в полицию, то нам нужна ваша помощь. У нас есть… э-э-э… некоторое количество людей, которым не очень нравится германская власть на нашей земле. Беда в том, что большая часть наших людей или имеет несовременный военный опыт, или не имеет военной подготовки вовсе. В лучшем случае – нормативы ГТО, чего для серьезных дел мало. Почти как в сказке про Мальчиша – и патроны есть, да стрелять не умеют. Потому предлагаем: чем вам за фронтом бегать – примите участие в организации и обучении нашего отряда.

160