Лёха - Страница 148

148

– Обмундирование и постирать несложно А тулуп ни в коем случае не выбрасывать. Бо штука дельная, – заметил Семенов.

– Можно лямки санитарские для носилок сделать. Чтобы вес не на руки, а на плечи шел, – заметил Середа.

– Можно, но не имеет смысла. Сначала вроде легче, но потом – звиздец. Лучше уж на руках тащить. С каждого конца по гаврику, один в середине несет, с другой стороны тоже трое. На человека приходится кило по пятнадцать максимум. Но вчетвером носилки нести надо, – покачал головой ефрейтор.

– Ясно. Резюмирую: сейчас собираемся и выступаем, совершая марш в девять километров шестьсот метров – вот сюда, – и лейтенант показал Середе ногтем место на карте.

Тот согласно кивнул. Березкин продолжил:

– Относим туда Усова и часть имущества. Возвращаемся налегке и транспортируем Половченю и оставшийся груз. После чего там разбиваем лагерь и производим поиск в сторону дома лесника – вот тут, – ткнул пальцем в карту, – и этого, назову его хутором, строения. Жанаев и вы, ефрейтор, делаете нормальные носилки, благо мы теперь брезентом разжились; вы, Семенов, со своими товарищами – готовите вещи к транспортировке. Выходим через час. Вопросы есть?

– Вопросов нет, – отозвались товарищи.

– Выполняйте.

Поминая старшину роты Карнача и всю кротость его, Семенов старательно составил список. Получилось даже где-то и красиво, и боец полюбовался своим творением. После того, как он научился писать, этот акт сложения букв в слова всегда вызывал у него тихую радость пополам с гордостью. На тетрадном листе, словно рота на торжественном построении, выстроилось осмысленное и выстраданное:

...

«Оружие группы:
1. Пулемет ручной «Хателлероулт» 33 патрона
2. Винтовка немецкая 51 патрон
3. Винт. Мосинка – 3 шт. 110 патронов
4. Автомат л-та Березкина ППД – 0 патронов
5. ТТ л-та Березкина – 8 патронов
6. СВТ – 40 патронов
7. Кинжалов – 3 штуки
8. Парабелум Середы – 4 патрона
9. Парабелум маленький – 3 патрона
10. Карабин в чехле – 36 патронов.

Одежда
1. Тулуп
2. Кумплект немецкой формы полный – 1 шт.
3. Кумплект труд офицерский – 1 шт.
4. Кумплект труд солдатский в крови – 1 шт.
5. Кумплект зеленый в крови – 2 шт.
6. Одежда Стецько (китель польский) – 1 шт.

Амуниция
1. Плащ-палатки немецкие – 3 шт.
2. Каски нем. – 3 шт.
3. Бачки противогазные – 3 шт.
4. Фляги – 6 шт.
5. Котелки – 7 шт.
6. Примус бензиновый – 1 шт.
7. Печка с сухим спиртом «Эксбит» – 1 шт.»

Тут заметил, что не записал сапоги, что были в избытке, всякий брезент, одеяла и прочие вещи, например, термоса. С термосами была дополнительная сложность – боец не знал, как правильно их записать, и опасался обмишуриться. Совсем сложно было с харчами, потому как там Середа откопал и напереводил всякого разного, начиная с пакетиков, содержащих сухой пахучий порошок, но надпись – в чем артиллерист готов был побожиться – гласила, что это «Маршевый напиток», и кончая упаковками с сухим спиртом, что тоже вызвало непонимание у Семенова. Спирт – сухой? Особенно удивился, когда Середа походя объяснил, что эти маленькие брусочки (словно спрессованный сахар) на самом деле – для разогревания пищи и для розжига примуса. Совсем запутал.

Не меньше вопросов вызывали и консервные банки без этикеток, а их запасливый немец припас с десяток. Вот одну вчера открыли на ужин – оказались мозги. Что в других – никто сказать не мог. Единственное, что было ясно: в своем мешке – три шмата сала да лук-чеснок, а в немецком рюкзаке – свежий хлеб и два круга колбасы.

Потом новоиспеченный старшина запнулся о чемодан и вспомнил, что еще и белье надо бы на учет взять, – просто голова кругом шла, а времени-то и не было. Окончательно огорчило то, что совсем про аптечку забыл: все пилюли и баночки Середа сложил в жестяную коробку, взятую с брошенного перемотоцикла, и теперь по уму надо бы разобраться, но этим заниматься Семенов откровенно побоялся. И категорически не хотелось выбрасывать хоть что-то. Просто сердце кровью обливалось, потому как за что ни схватись – ну все нужное, если и не сей момент, так завтра понадобится. Только, можно сказать, разбогатели – и на тебе: еще и самим себя раскулачивать. Что совсем горько.

Лейтенант возился с ранеными своими – вроде поил-кормил и говорил о чем-то. Семенов подошел поближе, присмотрелся.

Оба бойца были какие-то маленькие, щуплые, и это хорошо – окажись тут здоровяки, тащить было б тяжелее. Один лежал совершенно безучастно, и его лицо, – восковое, с полупрозрачной какой-то кожей, неживое уже, только глаза двигались – Семенову не понравилось, словно со старой иконы лик, не здешний уже, не земной, а потусторонний. Плохо бойцу, отходит уже, пожалуй. Второй, лежавший на животе, отчего ему было трудно пить из фляги, наоборот, был живехонький, злой и ругался как заведенный. Как пулемет частил. Ранение у бойца явно было стыдное, в задницу, но тут насмехаться над ним Семенов не стал бы, как серьезный семейный человек, не малец несмышленый, и уже понимавший, что на войне смерть с любой стороны подлететь может. Так бы попало в руку – и был бы как огурчик (вот, к примеру, как бравый Середа), а так – лежи пластом: ни идти, ни ползти… Даже во сне не поворочаться себе в удовольствие.

148