Лёха - Страница 122

122

Почему-то вдруг вспомнилось, как в его деревне насмерть били попавшегося конокрада; подумалось, что и впрямь Гогуны эти кроме того, что бандиты, так еще и конокрады, лошадку-то хромую отняли. Что с крестьянской точки зрения делало их совсем паскудными. Воров в деревне не привечали, но конокрады стояли наособицу – их старались убивать при поимке, причем всем селом, чтобы спрос был с общины. Вор, укравший у крестьянина лошадь, обрекал его на нищую жизнь, опрокидывал всю его семью в лучшем случае в батраки.

– Я вообще-то в ваших пехотно-артиллерийских делах не очень понимаю, – издалека начал свою речь Леха, отплевавшись от арбуза.

– Но с точки зрения авиации? – подсказал ему Середа.

– С точки зрения авиации пьянка с утра всегда кончалась хреново. А иногда и хреновее некуда, – обрезал его потомок.

И надо сказать, что в этот момент даже Семенов на минутку забыл, что это говорит ряженый, вполне это прозвучало по-старшински.

– У него рука разболелась. Вот он и принял, – вступился за артиллериста Семенов.

– Понимаю, – кивнул потомок.

Менеджер Леха

Сроду бы не подумал, что подстеленный на ветки кожушок так сильно меняет сон! Наконец-то удалось поспать почти нормально, даже и тепло некоторое время было. И под утро сон приснился хороший, что просыпается он от тяжкого похмелья и понимает, что будильник не услышал и опоздывает потому часа на два. И так радостно стало, что он снова у себя в своем времени и все эти страшные раньше разборки и наказания за опоздание выглядят теперь совершенно пустяками и в сравнение не идут никоим образом с тем, что испытано там, а с похмельем справиться – не проблема; в крайнем случае – и работу поменять не вопрос; как говаривал Семенов – была бы шея, а хомут найдется!

Семенов? Какой Семенов?..

А, черт! Разлепленные глаза показали, что вся эта радость была от мимолетного утреннего сна. Никуда он, Леха, отсюда не делся. И не похмелье это, а проклятая накопившаяся усталость.

Что удивило сильно – между Семеновым и Середой стояла та самая бутыль с самогоном, а здоровой рукой артиллерист держал найденный в вещах покойных велосипедистов тускло сверкающий старинный стаканчик. С утра пораньше праздновать начали? Это Лехе категорически не понравилось. Хотя вчера он и шел, словно сомнамбула какая-то под грибами и кислотой сразу, но точно понимал, что ушли совсем недалеко от «гостеприимной» деревни. И весь небольшой жизненный опыт менеджера если и говорил о чем-то, как совершенно известном, так это о том, что пьянка с утра всегда кончается очень паршиво. А тут если оба «столпа общества» надерутся, то совсем все будет кисло. Еще и песни начнут горланить, типа караоке. Начальник отдела у Лехи всегда начинал песни орать, компенсируя полное отстутствие слуха и слабое знание текста луженой глоткой. Человек-рупор, супергерой, убивающий песней…

Поднявшись с трудом на ноги, словно все суставы заржавели за ночь, Леха неодобрительно глянул на картинку начинающейся пьянки; эта парочка уже распотрошила вчерашний загадочный арбуз. Внутри он тоже был гадкого вида. Брезгливо взяв в руку протянутый Середой ломоть, Леха осторожно куснул и тут же выплюнул странно затхлый, кисло-соленый кусочек. И так во рту словно кошки нагадили. А тут еще и такое!

Не удержался и выразил свое «фе» происходящему. Думал, ругаться начнут, на место ставить и права качать, а они как-то совсем наоборот, словно он их на нехорошем чем поймал – застеснялись. Застыдились, как малолетние онанисты. Стали оправдываться – типа наркоз это. Ну да, Середе вчера по лапе раненой настучали, отходняк опять же сегодня. Леха даже немного за себя огорчился: неправильно подумал про товарищей, не такие они все-таки ослы. Пора бы уж понять, что тут не номинанты на премию Дарвина собрались. Середа свой стаканчик обратно в сумку запихнул, Семенов как-то встрепенулся, глазами сверкнул. И – самое удивительное, невозмутимый обычно азиат тоже засуетился, стал одергивать гимнастерку, ремень поправлять, пилотку на место двигать.

– Так! – сказал преобразившийся Семенов и обвел своих товарищей странным взглядом.

Леха поймал себя на том, что как-то почувствовал себя под этим взглядом неуютно, тут же пришло в голову, что он, пожалуй, сильно похож на огородное чучело, тем более что перед сном напялил на себя всю одежку, какую смог, и теперь из-под расстегнутого немецкого кителя выпирала встопорщенно гимнастерка. Как-то внезапно захотелось принять более бравый вид, словно флюиды какие-то от дояра поперли. Особая уличная магия, ага. То есть лесная. Или сельская? Нет, скорее армейская, судя по тому, что и Середа пуговичку застегнул и как-то поспешно и привычно принялся охорашиваться. Как ни странно, но буквально через минуту вид у всех троих бойцов был не в пример более бравым. Менеджер остро почувствовал себя не в своей тарелке и весьма неуклюже тоже постарался привести себя в более-менее надлежащий вид.

– Верно замечено. Мы как-то позабыли, что мы – бойцы Рабочее-Крестьянской Красной Армии, – негромко сказал Семенов, помогая неуклюжему потомку приобрести подобающий старшине ВВС РККА облик.

Бурят встал по стойке смирно и, что называется, ел глазами начальство. Середа, хмыкнув, тоже поднялся на ноги.

– Что дальше делать будем? – спросил преобразившегося дояра менеджер.

– Ты ж по чину старший, вот и приказывай, – уел Леху ехидный артиллерист.

– Были бы мы на аэродроме – я бы знал, что делать, – отрезал Леха. Помолчал и добавил: – Но мы – в лесу. А про лес я знаю только, что мох гуще растет на северной стороне деревьев. Как говорилось в старом анекдоте: «Штурман, конечно, здорово, что ты знаешь, где растет мох на деревьях, но нам – в надувной лодке посреди океана – это как-то мало помогает!»

122